О РЕЦЕПЦИИ ВИЗАНТИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В КИЕВСКОЙ РУСИ

Волжский университет им. В.Н. Татищева, г. Тольятти

Начиная с XVIII в. отечественные и зарубежные исследователи предпринимали попытки проследить наличие прямых или косвенных заимствований и влияний, привнесенных в первые древнерусские источники права из иностранного законодательства. На первый план в их исследованиях выдвигался метод сравнительно-исторического анализа и поиск смысловых, а также текстуальных совпадений между отдельными нормами древнерусского и византийского права. "С принятием христианской веры от греков были приняты россиянами и законы их, как церковные, так и мирские"(1). К числу ученых, которые преувеличивали влияние византийского права на историю становления русского права, относились известные ученые-юристы Н.А. Максимейко(2) и В.И. Сергеевич. По мнению последнего, один из важнейших способов формирования древнерусского права - это рецепция византийского законодательства, международные договоры Киевской Руси с Византией содержат источники, "проникнутые греческими понятиями"(3).

В.О. Ключевский видел "некую внутреннюю связь между церковно-византийскими законодательными актами и Русской Правдой"(4). Ученый заметил двоякий способ использования византийских источников составителями Русской Правды, когда последние брали из источника только юридический казус, который нормировали по другим источникам, или заимствовали саму юридическую норму.

А.Н. Филиппов полагал, что имело место не простое заимствование из византийских сборников, а "переработка их путем судебной практики, благодаря которой сами нормы приспосабливались к условиям русской жизни того времени"(5).

В своих исследованиях П.И. Числов и И.М. Радин пошли еще дальше и называли византийское право самостоятельным источником Русской Правды(6). "Влияние это сказалось, главным образом, на Пространной Правде...где постановления о числе свидетелей, об ответственности хозяина за преступление своего холопа, о наследстве и об опеке, о холопстве, о незаконном пользовании чужим конем заимствованы из византийского законодательства в переработанном, конечно, виде"(7). Как считали ученые, обоснованием этого служит то, что после принятия христианства на Руси правоприменители не могли решать основную массу дел на обычном языческом праве, которое далеко отставало от начал христианской морали, к тому же многие отношения, подлежавшие суду по греческому Номоканону и иным светским византийским законам, были неизвестны обычному русскому праву (8).

По мнению А. Чебышева-Дмитриева, "светское законодательство принимало нововведения из византийско-канонического права постепенно, медленно, по мере развития русского юридического быта, по мере подготовки почвы к принятию иноземных начал"(9). По замечанию С.М. Соловьева, "византийские политические и юридические воззрения могли только тогда получить господство и сменить собою прежние формы жизни и старинные понятия, когда эти формы и понятия были уже подломлены внутренним развитием жизни"(10).

Однако на первом плане, считал Ф.М. Дмитриев, стояли народные начала, а "византийские понятия проникали в слабой степени и занимали второстепенное место"(11).

С.В. Ведров находил в древнерусском праве следы, "хотя и довольно незначительные", законодательства византийского, которые носили обыкновенно характер почти исключительно церковный и "отчасти влияли на светское законодательство"(12).

Кроме этого, ряд ученых усматривал наличие на Руси в IX - XI вв. некой правовой системы, откуда по мере надобности черпались разнохарактерные нормы, пока не произошла их кодификация в виде целостного законодательного памятника - Русской Правды(13). Как следствие, в рамках этого направления ученые пытались выявить не конкретные заимствования и влияния, а, используя нормы византийского права как вспомогательный материал, построить общую модель становления раннегосударственного права, поиска закономерностей его развития. Так, М.Н. Тихомиров хотел установить: связь между Эклогой и Русской Правдой, после чего вынужден был отметить, что, несмотря на наличие некоторых черт сходства между отдельными статьями Русской Правды и статьями Эклоги, эта связь представляется поверхностной, формальной(14). В отношении же содержания Русская Правда, как это показал Е. Черноусов, "значительно расходилась с византийским законодательным сборником"(15). Не находили каких-либо византийских влияний в своих исследованиях по древнерусскому уголовному праву правоведы С. Никольский(16) и С. Троянос(17). Крупный исследователь византийского права Е.Э. Липшиц отвергала влияние византийского права на зарождение и формирование древнерусского права(18).

Наконец, имеется и такая точка зрения, в соответствии с которой история русского права до Соборного Уложения 1649 г. представляла "в значительной степени борьбу двух взглядов: чисто русского и византийского" (19).

К этому мнению был близок А. Богдановский, заметивший деятельное взаимодействие двух прав - права чужеземного, византийского, которым руководствовалось духовенство в своей деятельности, и права туземного, развившегося из народных начал... Византийское право, как более развитое, оказывало при этом и сильнейшее влияние, видоизменяя, совершенствуя понятия и учреждения, выработанные народным правом"(20).

Чтобы установить степень влияния византийского права, обратим внимание на русско-византийские договоры 911 и 944 гг.

Большинство представителей дореволюционной русской и зарубежной историографии при исследовании проблемы источников договоров Руси с Византией исходили из мнения о довольно низком уровне правового развития восточного славянства. Так, последователи норманской теории Штрубе де Пирмонт, И.Ф.Г. Эверс, Н.М. Карамзин, МЛ. Погодин, В. Никольский видели в основе русско-византийских договоров норманско-византийское законодательство, при этом их усилия были направлены на то, чтобы доказать, что в договорах все-таки преобладал варяжский элемент(21).

Мнение норманистов опровергал В.И. Сергеевич, который полагал, что в договоры было "внесено греческое право". Ученый считал, что русские обычаи были совсем не применимы для заключения договора, поэтому греки искусно обошли русских и включили в договоры греческое право(22). К этому взгляду присоединился и В.М. Грибовский, писавший: "Уже в русско-греческих договорах на русском обычном праве чувствуется косвенное влияние права византийского" (23). Н. Лавровский отмечал византийское влияние на язык и внешнюю форму договоров (24).

Д.Я. Самоквасов настаивал, что в договорах инкорпорировано только славянское право. Славяне "говорили славянским языком, поклонялись славянским богам и подчинялись славянскому праву", поэтому "содержание договоров с греками не могло противоречить русскому праву языческой эпохи"(25).

М.Ф. Владимирский-Буданов, В.О. Ключевский, Р. Дарест, Г. Малиновский, М.Н. Ясинский высказали мнение, согласно которому в основу договоров было положено не греческое право, не славянское, а так называемое "смешанное" право, его нормы были установлены в результате компромисса двух договаривающихся сторон(26). Этот взгляд был принят советскими учеными в исследованиях ВТ. Пашуто, Ф.И. Кожевникова, С.В. Юшкова(27).

Вопрос об источниках договоров Руси с Византией X в. обсуждается и на современном этапе развития науки. Так, например, текстологический и дипломатический анализ договоров предприняла Я. Малингуди, которая пришла к выводу, что преобладали все-таки византийские нормы(28). Мнение о "смешанности" норм отстаивается в работах современных ученых А.В. Назаренко и М.В. Бибикова(29).

Однако мы полагаем, что на данный момент вопрос о происхождении и источниках договоров можно считать в значительной степени доказанным в нашей научной литературе благодаря исследованиям А.Н. Сахарова и Р.Л. Хачатурова. Они отметили, что в основу договоров были положены нормы международного права, в силу чего их уже нельзя назвать ни русскими, ни византиискими (30).

Н.А. Максимейко считал, что с принятием христианства на Руси рецепция византийского права была неизбежна, поскольку христианство перешло к нам не только как религия, но и как церковь с собственными учреждениями, правилами поведения и законами. Отсюда христианство влияло в какой-то степени на уголовные правоотношения. В местном праве не могло еще выработаться норм для регламентации всех этих отношений, поэтому за этими нормами пришлось обратиться к Византии(31). По нашему мнению, такой взгляд не соответствует объективным реалиям жизни того времени. Уже издавна, с самого водворения своего на Руси, церковь, как свидетельствуют все церковные уставы, "заведовала по закону множеством уголовных дел различного рода, к какому бы состоянию ни принадлежали лица, виновные в преступлении"(32).

Церковной власти были подсудны преступления против веры и церкви, против лиц безгласных, которых церковь приняла под свое покровительство, а также преступления, совершенные женщинами (33).

Во всех этих случаях церковь преследовала преступников и карала их по действовавшей в светском законодательстве системе наказаний. Духовенство смотрело на эти вопросы с нравственно-религиозной точки зрения, наказание по византийским воззрениям имело другую цель - устрашение и нравственное возмездие. По древнерусским памятникам права, в том числе и по церковным установлениям князей, светское законодательство не изменило своего взгляда на преступление и наказание.

Как в Византии, так и на Руси духовенству дано было право суда. Сравнивая преимущества и права духовенства в Византии с правами духовенства на Руси, мы видим некоторое различие: с одной стороны, право суда ограничивалось церковными делами, распространялось только на определенный круг субъектов, с другой стороны, объем прав был в целом меньше, чем у византийского духовенства. Причиной этому были местные обстоятельства и условия.

Греческий Номоканон и другие сборники византийского права нашли применение в церковных славянских судах. Однако эти законодательные сборники не могли фактически использоваться в светской гражданской жизни восточных славян ввиду практической невозможности применить их в условиях общественной жизни Руси. Но для использования в богослужебной деятельности эти сборники приобрели практическую значимость, хотя и эта сторона с течением времени стала изменяться. Историки канонического русского права, признавая эти изменения, указывают на то, что "византийские начала права потеряли у нас свою первоначальную чистоту, что они не только применялись без понимания их истинного смысла, но даже искажались"(34).

Свобода рецепции византийских канонических сборников проявлялась и в переработке содержания византийских источников, приспособлении их к русскому праву. А.Н. Филиппов отмечал, что такую "переработку" путем "медленной работы" осуществляло прибывшее на Русь византийское духовенство, которое в течение многовековой практики приспосабливало посредством изменения и толкования византийские юридические нормы к условиям древнерусской действительности(35). Таким образом, византийские канонические нормы в своем неизменном виде применялись на Руси лишь в первоначальный период принятия и распространения христианства. По мере утверждения их в жизни древнерусского общества эти нормы стали изменяться и толковаться с учетом местных нравов и обычаев.

Историки права XVIII - XIX вв. проблему влияния византийского права на древнерусское решали упрощенно, без учета социально-экономических реалий и практики преемства правовых норм и институтов. За внешними чертами постановки проблемы заимствования византийского права некоторые авторы видели и сугубо внутренние причины. Так, А. Чебышев-Дмитриев считал главнейшим проводником византийских начал не непосредственный путь духовной юстиции, а "тот новый нравственный дух, который впервые принесло с собою духовенство и которым под влиянием духовенства медленно, но все более и более проникался русский быт"(36). Однако мы не согласны с такими выводами ученого. Древнерусская юридическая мысль стремилась к утверждению собственного взгляда на правовые понятия и учреждения с учетом характера местных славянских вековых обычаев. "Рецепция светского права, - писал С.В. Юшков, - была крайне ограниченной: влияние византийского права почти незаметно в уголовном, гражданском и судебном праве Киевской Руси. Слабость греческого правового влияния на русское право объясняется тем, что между "общественно-экономическим строем Византии и Киевского государства имелся ряд весьма серьезных различий"(37).

Анализ русско-византийских договоров и статей Русской Правды, относящихся к указанным видам постановлений, позволяет заключить: чем больше развивалась и крепла княжеская власть, тем сильнее включение и самостоятельное вмешательство князей в "духовные дела". Отправление правосудия, рост влияния церкви на становление законотворческого процесса, включение церкви в светские дела - все эти причины изнутри подрывали юрисдикцию духовенства и прокладывали путь князьям к ограничению круга духовного ведомства. Как следствие то, что ранее относилось к византийским юридическим сторонам жизни, постепенно переходило в ведение светской власти, например, такие институты, как наследственное право и опека, ранее не известные древнерусскому праву, были включены в сферу княжеской законодательной деятельности уже в Пространной Правде.

М.М. Михайлов в труде "История русского права" отметил, что "византийское влияние было, но оно ограничивалось по содержанию - воспринималось со значительной и своеобразной переработкой византийских воззрений - русскою обычною жизнью"(38).

По мнению А.Н. Филиппова, "Древняя Русь не была закрыта от влияний иноземного права, но это влияние выражалось, однако, не в механическом заимствовании чужого, а в постепенной и органической переработке чужого в свое"(39). М.Ф. Владимирский-Буданов признает, что "благодаря устойчивости русского обычного права влияние византийского права привело лишь к необходимому усвоению церковного права и к частичной и свободной рецепции некоторых кодексов византийского светского права"(40). В.О. Ключевский видел "внутреннюю связь постановлений Русской Правды и византийских законов", где заметно, "как византийские законы обрусели в Правде, приноровились к местному обществу и приняли своеобразные туземные формы выражения"(41).

Византийские юридические нормы не соответствовали древнерусским реалиям жизни. Столкнувшись с очевидными противоречиями в системах правовой жизни, церковная власть не могла использовать свою правовую систему для рассмотрения уголовных дел и наказания виновных по византийской традиции, а также для разрешения частных гражданских дел, основываясь на институтах византийского права. Последние создавались на более ранней и стадиальнопредшествующей основе античного, рабовладельческого общества и были мало применимы на Руси. Настойчивые попытки церковной власти внедрить на Руси чуждые ей нормы византийского права, а также само знакомство князей с новыми законами побудили княжескую власть заняться законотворческой деятельностью в целях правового регулирования тех общественных отношений, которые ранее существовали лишь в обычаях гражданского оборота (например, различного рода договоры). Князья разграничили судебную юрисдикцию уголовных преступлений, передав на рассмотрение церковных судов те новые преступления, которые непосредственно связаны с верой и нравственностью, а также тот круг субъектов, в которых государственная власть не видела большой общественной опасности для общественного и государственного порядка (женщины, церковные люди). Таким образом, церковь имела второстепенное значение в деле правообразования. Основой, на которую опиралась княжеская власть, была обычная жизнь славян, которая как с внешней стороны, так и с внутренней вырабатывала свои юридические воззрения. Опосредованное влияние византийского права выразилось, по нашему мнению, в том, что посредством византийского духовенства Русь ознакомилась с византийской правовой системой, что, в свою очередь, дало толчок к мощному развитию собственных внутренних возможностей, в ходе которого славяне усваивали, перерабатывали и видоизменяли нормы более образованного права с учетом обычаев своей внутренней жизни на основе действовавшего тогда всего комплекса явлений общественной жизни: экономики, государственности, торговли и пр. Правильно заметил в этой части Я.Н. Щапов, который также полагал, что древнерусское право "выросло на основе внутреннего развития восточнославянских племен, родовых и общинных организаций с едва заметным влиянием на них античного общественного строя Византии(42). Из всех текстов древнерусских юридических источников мы замечаем, что составители Русской Правды, ничего не заимствуя дословно из памятников церковного и византийского права, руководствовались и исходили непосредственно из местных обычаев.

При этом древние законодатели, рассматривая и разрешая спорные вопросы непосредственно из жизненных казусов, брали случаи, требовавшие разрешения, ставили законодательные вопросы на основе византийских норм, ответы на которые искали в древнерусском праве. Таким образом, древнерусские обычаи постоянно удерживали свою силу, в том числе и в тех отношениях, которые никак не регулировались, и византийский элемент не получал явный перевес. На основе такой переработки содержания византийских источников в условиях древнерусской действительности происходило стимулирование собственного законотворческого процесса, закономерное развитие самобытных юридических норм и институтов Древней Руси.

Было бы неверно полагать, что правовая культура Византии оказывала влияние на Русь, а последняя пассивно его воспринимала. История развития права Древней Руси показывает, что именно она выступила здесь как активная сила, которая усвоила новое, произвела отбор нужного и одновременно видоизменила его.

1 Неволин К.А. Энциклопедия законоведения. - Киев, 1840. С. 578.

2 См.: Максимейко Н.А. Лекции по истории русского права. - Харьков, 1906. С. 57-58.

3 Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. - Спб.,1910. С. 655.

4 Ключевский В.О. Сочинения. Т.1. - М., 1956. С. 210.

5 Филиппов А.Н. Учебник истории русского права. - Юрьев, 1914. С. 107.

6 См.: Радин И.М. История русского права. - Спб., 1910. С.10.

7 Числов П.И. Курс истории русского права. - М., 1914. С. 54-55.

8 См.: Там же. С. 39.

9 Чебышев-Дмитриев А. О преступном действии по русскому допетровскому праву. - Казань, 1862. С. 106.

10 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - М., 1851. Т. 1. С. 274.

11 Дмитриев Ф.М. Сочинения. Т. 2. - М. 1900. С. 117.

12 См.: Ведров С.В. О денежных взысканиях по Русской Правде сравнительно с законами салических франков. - М., 1877. С. 53.

13 См.: Гехт Г. Лекции по истории русского права, читанные профессором Ф.И. Леонтовичем. - Одесса, 1877. С. 25-85.

14 См.: Тихомиров М.Н. Исследование о Русской Правде. - М. - Л., 1941. С. 62, 72, 79, 96, 108.

15 Черноусов Е. К вопросу о влиянии византийского права на древнейшее русское // Византийское обозрение. 1916. Т. 2. Вып. 2. С. 303.

16 См.: Никольский С.Л. Кровная месть по русско-византийским договорам X в. // Восточная Европа в древности средневековье. Язычество, христианство, церковь: Тезисы докладов. Февраль 1996 г. - М., 1996. С. 60-62.

17 См.: Troianos S. Die Strafen im byzantinischen Recht. Eine Obersicht // JOB, 42, 1992. S. 55-74.

18 См.: Липшиц Е.Э. Эклога. - М., 1961. С. 24.

19 Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. - Спб., 1872. Т. 1. С. 118.

20 Богдановский А.М. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого. - М., 1857. С. 106.

21 См.: Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древне-славянском языке. - Спб., 1809. С. 325; Карамзин Н.М. История государства Российского. - М., 1903. Т. 1. С. 139; Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. - Спб., 1835. С. 175; Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции о русской истории. - М., 1846. Т. 3. С. 363; Никольский В. О началах наследования в древнейшем русском праве. - М., 1859. С. 209-214.

22 См.: Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. - СПб., 1910. С. 644, 648, 665; Он же. История русского права. - СПб., 1879. С. 21-22.

23 Грибовский В.М. Древнерусское право. - Пг., 1915. С. 19.

24 Лавровский Н. О византийском элементе в языке договоров русских с греками. - Спб., 1853. С. 45.

25 Самоквасов Д.Я. История русского права. - Варшава, 1888. С. 210-227; Он же. Курс истории русского права. - М., 1908. С. 44-46.

26 См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Пг. - Киев, 1915. С. 91; Ключевский В.О. Сочинения. Т. 1. - М., 1956. С. 158; Дарест Р. Исследования по истории права. - Спб., 1894. С. 186; Малиновский Г. Лекции по истории русского права. - Томск, 1907. Вып. 1. С. 186; Ясинский М.Н. Лекции по внешней истории русского права. - Киев, 1898. С. 55.

27 См.: Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. - М., 1968. С. 61; Кожевников Ф.И. Русское государство и международное право. - М., 1947. С. 25; Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. - М., 1949. С. 84.

28 Малингуди Я. Терминологическая лексика русско-византийских договоров X в. // Славяне и их соседи. Вып. 6. - М., 1996. С. 61-67.

29 Бибиков М.В. Некоторые источниковедческие аспекты изучения древнерусской государственности // Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы: Тезисы докладов. - М., 1992. С. 8-11; См. также: Назаренко А.В. К вопросу об отражении древнерусского права в договорах Руси с Византией X века // Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная практика Древней Руси: Материалы конференции. - М., 1997. С. 41-46.

30 Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси. - М., 1980. С. 67; Хачатуров Р.Л. Мирные договоры Руси с Византией. - М., 1988. С. 60-61.

31 Максимейко Н.А. Указ. соч. С. 58.

32 См.: Неволин К.А. О Церковном суде // Журнал Министерства народного просвещения. 1847. Ч. LVI. С. 53.

33 См.: Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого. - М., 1857. С. 106.

34 См.: Щапов Я.Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси. - М., 1972. С. 234-250; Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т. 1. - М., 1901. С. 420-430. 35 См.: Филиппов А.Н. Указ. соч. С. 83.

36 Чебышев-Дмитриев А. О преступном действии по русскому допетровскому праву. - Казань, 1862. С. 107.

37 Юшков С.В. История государства и права СССР. - М., 1947. Ч. 1. С. 103.

38 Михайлов М.М. Указ. соч. С. 124.

39 Филиппов А.Н. Учебник истории русского права. - Юрьев, 1914. С. 79.

40 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - Спб. - Киев, 1888. С. 89.

41 Ключевский В.О. Сочинения. Т. 1. - М., 1956. С. 210.

42 Щапов Я.Н. Устав князя Ярослава и вопрос об отношении к византийскому наследию на Руси в середине XI в. - В кн.: Византийский временник. Т. 31. - М., 1971. С. 77.