7.2. ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ОПЕРАТИВНО - РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Без глубокого осмысления основ теории специальной деятельности оперативных подразделений исполнительных органов власти, уполномоченных на ее проведение, которая сегодня определена Законом как "оперативно-розыскная деятельность", невозможно сформировать эффективно работающий механизм их взаимодействия.

В свое время перед авторами законопроекта и законодателями стояла непростая задача впервые в отечественной истории легитимизировать прежде не оглашаемую (негласную, специфическую, оперативную, агентурную, агентурно-оперативную и т. д. и т. п.) деятельность как вид государственной деятельности и, в то же время, дать ей как можно более понятное для большинства несведущих людей название. Было использовано сложно-составное слово "оперативно-розыскная", которое, как вначале казалось, было безболезненно воспринято и быстро вошло в оборот.

С вводом в действие Федерального Закона "Об оперативно-розыскной деятельности" это словосочетание легитимизировало ее как отдельный вид государственной деятельности, объединив этим термином деятельность оперативных подразделений всех уполномоченных на ее проведение исполнительных органов власти, и положив начало поискам путей формирования основ общей теории специальной деятельности, вопреки устоявшимся и, в ряде случаев, не сопрягающимся ведомственным толкованиям ее сущности.

Однако, вскоре выяснилось, что среди профессионалов различных ведомств новый термин воспринимается неоднозначно.

Дело в том, что, до недавнего времени термин "специальная служба" ("спецслужба"), как в широком употреблении, так и в профессиональной среде, применялся исключительно в отношении специальных органов иностранных государств и фактически в качестве синонима слова "противник". У нас же "спецслужбы" как бы отсутствовали. Органы госбезопасности (КГБ, затем ФСБ) рассматривались как ведомство с особым статусом, функциями и полномочиями; органы милицейского криминального сыска - как подразделения исполнительного органа власти (МВД); появившиеся в последние годы оперативно-розыскные подразделения различных федеральных служб (ФСНП - ныне упраздненной федеральной службы налоговой полиции, ФСО - федеральной службы охраны, ФТС - федеральной таможенной службы, ФСИН - федеральной службы исполнения наказаний Министерства юстиции, ФСКН - органов госнаркоконтроля) - как подразделения с узковедомственными полномочиями.

Сохраняющаяся инерция субординационного ранжирования до сих пор мешает оппонентам сначала разглядеть в деятельности оперативных подразделений перечисленных Органов (так в ст. 1 ФЗ об ОРД - прим. автора) объединяющую агентурно-оперативную сущность, независимо от статуса и уровня полномочий каждого ведомства в отдельности, а затем перейти к осмыслению основ общей теории специальной деятельности.

Этот процесс начал развиваться на уже подготовленной почве.

В органах государственной безопасности сложилась и успешно развивалась научная концепция контрразведывательной теории.

Синхронно с контрразведывательной наукой и совершенно независимо от нее успешно развивалась "теория оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел", сложившаяся как самостоятельная отрасль научного знания в результате дифференциации системы наук криминального цикла.

Благодаря сформированным в результате усилий многих энтузиастов частным теориям и богатейшей теоретической базе, пока что разделенной ведомственными перегородками, ныне созрели условия для создания общей теории специальной (оперативно-розыскной) деятельности.

В процессе ее формирования получит развитие тенденция интеграции научных знаний. Несомненно, что "в настоящее время, когда оперативно-розыскная функция обрела единое законодательное регулирование, теория ОРД не может развиваться в замкнутых ведомственных рамках. Только на единой научной основе могут осуществляться эмпирические исследования об особенностях закономерностей выполнения оперативно-розыскной функции различными субъектами ОРД и разрабатываться организационные, методические и тактические рекомендации по ее совершенствованию". (1)

Процесс формирования теории специальной деятельности будет неизбежно встречаться с трудностями преодоления сохраняющейся инерции мышления.

Словосочетание "оперативно-розыскная деятельность" впервые появилось в лексиконе сотрудников органов милиции в 50-60-х годах и ассоциировалось прежде всего с работой подразделений криминального сыска.

Входящие же в это словосочетание термины "оперативная" и "розыскная" известны давно, ими изначально пользовались как милицейские (полицейские) "сыскари", так и контрразведчики-разведчики.

Однако в силу того, что ведомственные разновидности специальной деятельности и "обслуживающие" их теории десятилетиями развивались в условиях жестко изолированного информационного пространства и независимо друг от друга, в толкование этих терминов представителями различных ведомств было привнесено столько разноречивого, что они далеко оторвались от своих лексических корней и порой кажутся даже не синонимичными.

То же самое можно сказать о большинстве ключевых терминов, используемых в теории и практике специальной деятельности, производной от которых является вся системообразующая терминология. Например, таких как "агент", "разведчик", "сотрудник", "конспирация", "наблюдение", "разработка", "проверка", "сигнал", "дело", "выявление", "влияние", "обеспечение", "объект", "внедрение" и других.

В силу объективной необходимости в условиях конспирации, при которой только и возможно успешное осуществление специальной деятельности, теоретические исследования в каждом из уполномоченных на то исполнительных органов власти проводились раздельно, в строго замкнутом информационном пространстве. Взаимообмен результатами научно-исследовательской работы почти отсутствовал, исключая разве что область прикладного правоведения.

В недрах спецслужб автономно сформировались "ведомственные" концептуальные научные представления о видах специальной деятельности с соответствующими определениями: "теория разведывательной деятельности", "теория контрразведывательной деятельности", "теория оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел".

В сознании профессионалов укоренилось мнение о том, что при наличии некоторого сходства между собой эти виды специальной деятельности якобы принципиально отличаются друг от друга по иерархии целей и решаемым задачам, по методам и средствам их достижения, а также обеспечивающей нормативно-правовой базой и т.п.

Объективно неизбежное обособление уполномоченных на проведение специальной деятельности исполнительных органов вело, с одной стороны, к жесткой специализации и, на этой почве, к высокому профессионализму в практике, (и это хорошо!) с другой - к сожалению, незаметно стимулировало теоретиков - разработчиков к гипертрофированию особенностей каждого вида специальной деятельности и их искусственной трансформации в различного рода мнимые отличительные принципы и закономерности и т.п. - в ущерб общему и объединяющему в единое целое.

В поисках подходов к формированию общей теории профессионалы криминального сыска исходят из того, что, по их мнению, общая теория деятельности, под привычным для них определением "оперативно-розыскная деятельность", якобы фактически уже состоялась. Осталось лишь привнести в нее прежде отсутствовавшие недостающие элементы. В частности, придать этой деятельности разведывательно-поисковый характер для решения задач выявления, предупреждения и раскрытия преступлений.

В контрразведывательной науке и практике продолжает сохраняться инерция представления об оперативно-розыскной деятельности, как об инородном виде деятельности, в корне отличающейся от контрразведывательной, либо сопутствующей и дополняющей и лишь в какой-то степени схожей с ней.

Более привлекательной и перспективной представляется следующая концептуальная схема.

Соотношение контрразведывательной, разведывательной и сыскной деятельности и специальной деятельности оперативных подразделений всех уполномоченных на ее проведение органов исполнительной власти, ныне называемой оперативно-розыскной деятельностью, - это соотношение "особенного и общего", при котором однородные виды специальной деятельности являются разновидностями единого вида специальной деятельности с юридически закрепленным названием "оперативно-розыскная деятельность". Соответственно, "частные" теории контрразведывательной (разведывательной, сыскной) деятельности представляют собой "особенное" в содержании (составе) "общей" теории специальной деятельности независимо от ведомственной принадлежности занимающихся ею оперативных подразделений.

В ранг "особенного" каждую разновидность специальной деятельности "вводит" "особенный" природный противник, на борьбу с которым она изначально нацелена, и вытекающие отсюда "особенные" методики противодействия.

Все разновидности "роднят", объединяют в единый вид деятельности, "сводят" в категорию "общего" - общая цель (обеспечение безопасности личности, общества и государства - неразрывно связанные объекты обеспечения) и однородные методы и средства (включая основной набор "инструментов" - конфиденциальные источники информации, качественное отличие которых обусловлено упомянутыми особенностями, присущими каждой разновидности). "Особенное" не поглощается "общим", а главное направление не поглощает сопутствующие направления деятельности. Как уже было сказано, в рамках контрразведывательной деятельности успешно сосуществуют: главное направление - противоразведка (собственно контрразведка), то есть борьба с разведывательной деятельностью иностранных спецслужб; борьба с организованной преступностью, то есть сыск (2) - направление, дополнительно введенное в функциональность контрразведывательного ведомства; разведывательная деятельность - изначально и по определению сопутствующее направление контрразведывательной деятельности, - и все они осуществляются собственными контрразведывательными силами, средствами и методами с использованием адаптированных элементов сыскной методики и соотносятся между собой как паритетные составляющие единого вида (разновидности) специальной деятельности.

В рамках сыскной деятельности помимо основного (главного) направления - борьбы с уголовной преступностью со всеми ее разновидностями (борьба с организованной преступностью, борьба с особо тяжкими преступлениями, борьба с хищениями собственности, борьба с экономическими финансовыми преступлениями и т. п.) существуют в различной дозировке и разведывание (добывание сведений о противнике), и противоразведывание (контрразведывание - противодействие разведыванию со стороны противника).

Аналогично обстоит дело и внутри разведывательной деятельности как разновидности специальной деятельности.

Таким образом, схожие направления в различных пропорциях (дозировках) сосуществуют внутри каждой разновидности специальной деятельности, не поглощая, а дополняя друг друга.

Представляется, что изложенная концепция отвечает интересам развития теории специальной деятельности.

За разрешение проблемы формирования общей (единой) теории специальной деятельности первыми взялись высококвалифицированные специалисты криминалистической или уголовно-правовой теории, которые сумели опосредованно, через призму правового регулирования, обосновать правомерность концептуального представления о специальной деятельности как о едином для всех ее субъектов виде государственной деятельности.

В настоящее время созрели подходящие условия для определения современных оснований общей теории специальной деятельности, для чего необходимо "преодолеть тенденцию к абсолютизации привычных понятий, разрешить противоречия, накапливающиеся в этих понятиях, и, тем самым, осуществить ломку устаревших понятий, наполнить их новым содержанием, отвечающим объективным требованиям развития науки и общественной практики на современном этапе" (3).

Представляется, что начинать следует с научно обоснованной интерпретации понятия "оперативно-розыскная деятельность", ставшего с недавних пор узаконенным общим названием специальной деятельности всех оперативных подразделений уполномоченных на ее проведение органов исполнительной власти.

При этом, учитывая образовавшийся за десятилетия отрыв специальной терминологии от лексических корней, по мнению автора, будет полезным использование этимологического подхода к исследованию терминопроисхождения (4), чтобы через отличительные особенности выйти на объединяющее общее, стирающее мнимую несовместимость.

Говоря о трудностях формирования теории специальной деятельности необходимо привлечь внимание к еще одной проблеме, несомненно заслуживающей отдельного рассмотрения и исследования, не разработанность которой неизбежно будет мешать формированию общей теории специальной деятельности. Речь идет об отношении к ее истокам.

С точки зрения некоторых юристов-правоведов, специальная (оперативно-розыскная) деятельность является подотраслью правовой деятельности, а теория специальной деятельности - детище теории права.

Сторонники "деятельностного" подхода к формированию теории специальной деятельности, к числу которых относится и автор, считают, что более правильно представлять ее как теорию деятельности (специальной деятельности).

Эти "разночтения" неслучайны.

Судя по историческим данным, дело, по-видимому, в том, что возникновение специальной деятельности, обусловленное необходимостью адекватного противодействия скрытым посягательствам на интересы государства со всеми его составляющими, по времени совпадает с зарождением и развитием правовой деятельности, с периодом становления и укрепления государственности. В дальнейшем процессы формирования института права и совершенствования механизма правового регулирования (а значит и сопутствующего научного сопровождения) намного опередили в этом смысле специальную деятельность, которая, по понятным причинам, до поры до времени всячески избегала легализации и, тем самым, гораздо позже заявила о себе в плане теоретическом.

Развиваясь вначале как прикладная ветвь криминологии и превратившись затем в самостоятельную отрасль права и науку, криминалистика, в свою очередь, инициировала зарождение в своих недрах истоков методики негласного допроцессуального расследования как вспомогательного инструмента в деятельности по раскрытию преступлений, которая (методика) в последующем переросла своего создателя, выделилась в особый вид деятельности и оформилась в самостоятельную теорию.

Нет ничего удивительного в том, что в условиях гипертрофированного засекречивания специальной деятельности прародительницей оперативно-розыскной теории (теории специальной деятельности) стала именно криминалистика, которая сама по себе изначально содержит одновременно признаки и отрасли права и вида специальной деятельности по борьбе с преступлениями.

Отдельные исследователи-правоведы по-прежнему концептуально воспринимают теорию оперативно-розыскной (специальной) деятельности как производное теории права и своего рода продолжение криминалистики. Например, когда высказывают мнение о том, что к числу задач оперативно-розыскной (специальной) деятельности, наряду с выявлением, предупреждением и пресечением, якобы относится и задача раскрытия преступлений.

В ходе оперативной разработки действительно осуществляется негласное (и не процессуальное!) расследование, которое можно условно сопоставить с раскрытием (негласным и не процессуальным!) механизма преступления. Однако, термин "раскрытие" все же принято соотносить с процедурой гласного, процессуального расследования. Известно, что он так и закрепился в профессиональной терминологии.

Попытки вывести в один понятийный ряд "выявление, предупреждение, пресечение" и "раскрытие" - вряд ли правомерны.

Представляется, что пути становления и развертывания теории специальной деятельности расходятся с криминалистикой, сущностью которой является теория и практика гласного, процессуального раскрытия современных преступлений, хотя историческая общность их происхождения бесспорна.

Перспективы развития специальной деятельности оперативных подразделений как теории и практики негласного и не процессуального выявления признаков и фактов неочевидных преступлений и упреждающего противодействия потенциальным преступным посягательствам, думается, следует рассматривать не через призму теории права, а в свете теории борьбы или теории деятельности по борьбе с противником, если позволительно применять такие определения.

В целом же творческое оппонирование двух различных подходов несомненно будет только полезным для процесса формирования теории специальной деятельности.

(1) Климов И. А., Синилов Г. К. Предмет. система, методология и перспективы развития теории ОРД.М. : ЮИ МВД РФ,1995, С. 56.

(2) По мнению автора, это можно было бы назвать контрразведывательным сыском.

(3) Карабанов Н. В."Проблемы развития социальных понятий" - М.: Наука,1985. - С. 43.

(4) См. В. И. Елинский "Оперативно-розыскная деятельность. Язык теории": Монография. М. : V>B МВД РФ, 1998. 186 с.